Что лучше, что хуже.... Все индивидуально... Попробовать и то и то человеку ...Что в руку ляжет, то и лучше... А Ешку надо амнистировать.. . Зима впереди, скучно... Успеется его горчичниками облепить...

По мне так терка лучше...

Согласен! Он же Ёшка)))
Работаю над этим.

Бери аську350, а лучше деус..

Не узнаю Ёшку... почти не капсит... как так?..

на аке спалили http://piterklad.ru/viewtopic.php?t=100 ... c&start=20 во более детально

Чего ж его теперь?Вывести в чисто поле, поставить к стенке и пустить пулю в лоб? Правильно поправил, пока я 6 копеек не начал требовать, если лот выиграю..

Предположу что не в духе был....можно было бы просто удалить пост.

Вернемся к теме "Что лучше 350 или 305?" смотря где и что искать. Если нет в планах менять (докупать катушки) и ходить как есть - то лучше Асе350. Ежели в планах докупать какие либо дополнительные катушки - например высокочастотную - то ХТ305. Но если в планах копать всерьез и надолго - то ни тот ни другой - лучше сразу что-то более серьезное - будет конечно сложнее в первое время но зато результат будет и в любом случае не бойтесь - все вложенные деньги обязательно вернутся.

Глобально - без разницы.
Предположу, что с ДД Детеч Аська будет лучше.

АСЯ оч зубастая , надо тока мозоли набить

а по поводу горчицы , на ВЕПИКОЙ РУССИ всегда святые и подвижники принимапи страдания и пытки , от властьпридержащих , ещё при Иване Г первый нумизмат получил по кумполу шелапугой за просьбу - ДАЙ КОПЕЕЧКУ -

Совершенно верно.
Вопреки повсеместному убеждению, что с тремя звуками Аськи с ней очень просто, понадобится примерно сезон, чтобы владелец сего девайса научился четко отделять мух от котлет.
А количество и качество находок... не от прибора зависит.


Ага... Житие и страдания святаго и праведного великомученика побѣдоносца Ёшки...

Копать,копать и есчё раз копать!Все цветные сигналы,а глубинные-скачущие тоже,тогда находки есть. Правда через пару часов железо и пробки сильно надоедают,копаю уже невсе и зря...Иногда сигнал совсем нетипичный для данной цели бывает,в самой произвольной форме в земле металл лежит.

подтверждаю......советский никель-медь вообще мне такую задачу подкинул....решил копануть из-за редкости сигналов. и вот он на ладони. ну + интерес.

Олег, всё правильно. Вчера ездил в гости к брату, собирается апгрейдится, по возможностям пока выбирает между баунти хантер про и викингом.

[quote] Житие и страдания святаго и праведного великомученика побѣдоносца Ёшки.. Однажды Отец Ошка Озревая Окресности Опочевалово Озрел Одно Ополченское Отличие , Обозрев Ополченское Отличие Отец Отодвинул Ольгу , Опосля Опочивалово Окапывал Однако Один

... Отца Ошку Огрели Оглоблей, Отчего Отец Ошка Окончательно Оглох...

Я другую паризказку знаю про отца Онуфрия и Онежское озеро а эту нет

karrass, их много...

Однажды осенью отец Онуфрий очнулся, опохмелился оставшимися огурчиками, отрезвел, оделся, оставил опочивальню, отслужил обедню, окрестил отрока. Отвинтил, открутил, откупорил, отхлебнул — опьянел опять. Отведал окрошки, откушал орешков, отпробовал осетринки, окорочков, окуньков , оладушек, овощей — объевшийся отец отобедал основательно.
Отдохнув, отец Онуфрий отправился осматривать окрестности Онежского озера. Обойдя оврагом огороженный от овец овин, он основательно остолбенел. Обитательница окрестной окраины, обнаженная отроковица Ольга осторожно отмывала опыленные одежды около отдаленной осиновой опушки.
О, заренные огнями осени Онежские озера! Оправив оловянный ободок огромных очков, овдовевший отец Онуфрий обстоятельно оглядел оную отуманившую очи особу. Окстись, отче, окаянный опутал!
-Оля, околдовала, обольстила... обласкай одинокого отшельника! — ораторствовал онежский орел, охваченный огнем отец Онуфрий.
— Отойдите, отец Онуфрий! Оторву окоянный отросток! — отвечала ошарашенная Ольга.
— Отдайся! Осчастливлю! — околодовывал обуреваемый охальник.
-Ого? Охотно! Однако обязан оплатить оное, — обдумав, ответствовала обаятельная отроковица.
-Озолочу, осыплю охапками ожерелий! Обещаю отары овец, ондатровые одежды! — обманывал Ольгу одержимый.
-Отрадно, отче! Отлично, обдумаем-обсудим, — обрадовалась она.
Отец Онуфрий обаял, обнял, обвил, обхватил... Ольга обмякла, обворожительно опрокинулась, отчаянно отдалась... Однако, окончив оплодотворение, отдышавшийся отец отказался оплачивать обещанное.
-Облысевший, ожиревший, обнищавший осталоп! Обесславил, обездолил, ограбил одинокую овечку! Отдавай обещанную ондатру, оборотень окаянный! Одичавший осел! Обсчитал, обчистил, обесчестил! Ослеплю, отравлю, оцарапаюб ославлю! — озверела Ольга.
-Очумела, озорница? Отвали отсюда, — отрешенно отмахнулся от Ольги остывший отец Онуфрий.
Обиженная, опозоренная, ожесточившая отроковица огрела отца Онуфрия опасным оружием — огромной осиновой оглоблей. Ослабев, ошеломленный Онуфрий оступился, омертвел, обрушился оземь. Отмстившая Ольга обмылась, отерлась, обсохла, обулась, оделась. Отроковица озабоченно обыскала окровавленного отца Онуфрия, ощупала онучи, обшарила отвороты, однако отменно осерчала, обнаружив остывшие остатки онуфриевого обеда.
Ох... Оплетенные осоками онежские омуты... Огромный одухотворенный океан обхватил, обмыл, обласкал останки отца Онуфрия...

* * *
Отец Онуфрий отдыхал около озера. Отца Онуфрия обильно окружали оводы. Отец Онуфрий окончательно отчаялся, отмахиваясь от оводов опахалом.
— Одумайтесь, окаянные отродья, огрею — околеете! — орал отец Онуфрий, остервенело орудуя опахалом. Оводы отлетали, однако описывали около отца Онуфрия окружности. Обкусанный оводами отец Онуфрий озверел. Отдохновение отменилось, осталось одно — отгонять окаянное отребье. Объясняем — отбиваться.
— Отче, одари отрядом омоновцев!!! — озаботился отец Онуфрий.
Отче отвечать отказался, омоновцы обломались. Оглядевшись, отец Онуфрий обнаружил огромную осиновую оглоблю. Оглашая окрестности ором, обезумевший отец Онуфрий обхватил оконечность оглобли, ожесточенно отмахиваясь от оводов. Ошарашенные оводы отлетели окончательно.
— Одумались, отродья! — облегченно охнул обессиленный отец Онуфрий, отдышавшись. — Однако, оглобля — отличное оружие, опаснее огнемета.
Окунувшись, обтеревшись, отец Онуфрий оделся. Освятив окрестности озера, отправился отужинать отварным осетром, омлетом, окуньками. Обожравшись, отец Онуфрий опоносился.

* * *
Огромная Олена отжимала онучи. Отец Онуфрий ошивался около, оглядывая Оленины окорока. «Обширно!» — обдумывал отец Онуфрий. — «Однако, облапаю — огреет!..»
Отложив отжатые онучи, Олена оглянулась.
— Обгадили онучи, однако, отстирала! — отчиталась она.
Обуреваемый охотой обнять Олену, отец Онуфрий открыл объятья.
— О Олена! Отдайся — отымею! (обходительный отец Онуфрий...)
— Овцу отымей, охальник! — отмахнулась Олена. Отец Онуфрий обиделся.
— Окучиваю-окучиваю — отсылают! — объявил он, обхватывая Оленины окорока.
— Опротивел, оглоед озабоченный! Отстань — онучей огрею! — орала Олена.
Оробев, отец Онуфрий отскочил.
— Отвергли! Одумайся, Олена: оскверню обеты — овцу отымею!!!
— Отымей-отымей — остепенишься, обезьяна омерзительная!
Огорченный отказом, отец Онуфрий, озабоченно оглядываясь, отправился отыскивать овцу. Овца обреталась около овина. Отец Онуфрий оседлал овцу. Овца орала, отбрыкиваясь.
— Ори-ори, одно — отымею, — обещал отец Онуфрий.
Обуздав овцу, отец Онуфрий обещание осуществил (объясняем — отымел).
— Озорник! — окликнула Олена, охорашиваясь около окна. — Объявись откушать: окрошка, оладушки. Однако облапишь — огребешь оплеуху!
Облагодетельствованный отец Онуфрий объявился откушать. Опосля обеда отца Онуфрия одолела отрыжка. Олена отварила отцветшие одуванчики. Отпоенный отвратительным отваром, отец Онуфрий опух, однако отрыгиваться окончил.

* * *
— Оксана, обнажись! Обожествлю!
— Обожествишь?! Общеизвестно — отымеешь!
— Овладею... — осторожно объяснил отец Онуфрий.
— Огурцом огребешь!
«Огурцы, онучи — одно: огребу» — осознал отец Онуфрий. — «Однако, охота! Остается отыметь отару овец... Однозначно!»
Отец Онуфрий обреченно отправился отыскивать отару овец. Отара отъедалась около оврага. Обнаружив отца Онуфрия, овцы опасливо отбежали. Однако Оксана, отметив отход отца Онуфрия, обеспокоилась:
— Отходишь? Остановись, останься — обласкаю!
Отец Онуфрий отряхнул одежды, отрекся от овец, отправился облагодетельствовать Оксану.
— Отходим огородами! — объявила Оксана, обняв отца Онуфрия. — Около оврага...
Отец Онуфрий, очарованный объятиями Оксаны, обрадовался.
— Отправляемся! — охнула Оксана, оправляя оранжевый очипок.
Отец Онуфрий осклабился, охваченный ознобом.
Обходя ольшаник, около окраины оврага отца Онуфрия одолела одышка. Он откинул одежды, опрокидывая Оксану. Оксана ойкнула, обколотая острой осокой. Огневалась, оправила оборки одеяния.
— Отец Онуфрий, — обозлилась она, оглядывая обнаженного охальника — отвратительно! Омерзительно! Оденься обратно, обезьяна одночленистая! Ожиревший ортодокс! Осьминог обрюзгший!!! Отвали!!!
Озверевшая Оксана, отменно отпинав отца Онуфрия, оттащила от него одежду. Отец Онуфрий, обнаружив около оврага одеяло, обвернулся оным, озабоченный отсутствием одежды.
— Однако, оказия! — охнул отец Онуфрий, отправляясь отслужить обедню.
Обольстительная Оксана отшвырнула охабень отца Онуфрия. Отплевываясь, она озлобленно орала:
— Отстирай одежду, олигофрен!!! Омойся!!! Объявишься около — орган оторву!!! Обхаживай овец, обжора!!!
Обернутого одеялом отца Онуфрия обсмеяли. Отец Онуфрий очень обиделся, обедню отслуживать отказался.

* * *
Однажды отец Онуфрий обедал. Отпив «Оболони», он обмолвился: «Отлично, охальники!».
Он обозревал окрестности Онежского озера. Отара овец обходила околицу. Отец Онуфрий обомлел: «Откуда овцы?». Одна овца остановилась, обернувшись отроковицей Ольгой. Отроковица оправила одежду, оголила окорока. Откуда-то объявились орки. Отверзив очи, Ольга оголтело отоваривала орков оглоблею. Орки одаривали отроковицу осатанелым оскалом. Обнимали, обхаживали, отпрыгивали от оглобли.
Оное окончательно обидело отца Онуфрия.
«Оборотни! Оборотни! — орал отец Онуфрий. — Обмороки! Отравился „Оболонью“!»
— Ох, отец, — осторожно отозвалась охлаждённая Оболонь, — «Оболонь» — откровение! Она открывает определённое око. Она — оружие оккультных операций, онтологическая основа!
— Окстись! — отец осенил «Оболонь» обожествлённым орудием.
— Охолонись, отче! — Оболонь опенилась, облако овальных орнаментов окружило отца Онуфрия, он обернулся Ольгой.
— О-о-о! — огляделся отец Онуфрий, оглаживая округлости.
— Оргазм? — озаботилась «Оболонь».
— Отлично!
— О’кей! Остановимся?
— Отдай обратно отца Онуфрия! — огорчилась «Ольга».
Опаньки! Отец Онуфрий опять отец Онуфрий!
— Окосеть! — обрадовался оный. — Однако опохмелиться отрадно!
— Отведай, — ответствовала «Оболонь». Отец основательно отхлебнул, откусил огурчик.
— Охохонюшки-хо-хо! Отоспаться охота!
Отец Онуфрий отошёл опочивать.
«Отсталый он, — опечалилась «Оболонь». — Отоспится, отрыгнёт, окажется обычным олухом. Окрыление — оно особенным открывается. О«Генри, Одоевский, Оноре, Островский, Олди, Огиньский, Offspring — они отмечены озарением! Отвалившаяся образина — оловянная, омерзительная!»
— Отдыхай! — Оболонь отвернулась от отца Онуфрия, оставив оного одиноким, образно ограбленным.
Отчизна! «Оболонь» отправилась опекать одарённых отроков! От обпившихся ослов, обдолбанных опиумом охлоса, «Оболонь» открещивается. Одумайтесь!
Охаивая огульно отечество, однако отметим, окаянное очень отличается от опальных открывателей «Оболони». Оно овеяно особенными образами. Окраины, оградки, осины, овины, опять отроковицы...
Отец Онуфрий очнулся. Отлив отходы от «Оболони», отошёл от отхожего очка. Осмотрелся.
О, Отчизна! Очей очарованье!

и т.п...